Почти уверена, что мимо. Пардон, заказчик, ушла в левую степь. Намек на рейтинг самую малость. 241 слово
Не пристало благородной девице принимать мужчину ночью. Даже такой продажной, как она. Даже ёкая. Но почему-то, хоть стыдливый румянец и расцветает на щеках, а губы шепчут: «Уходи!», – сама Ёхиме с каждой ночью позволяет нахальному аякаши все больше. Потому что он непреклонен. Потому что она – хочет. Сердце стучит слабо и робко – а вдруг их поймают.
- Ты уже в клетке, Ёхиме… - вкрадчивый голос шепчет на ухо то, что девушка всегда знала, но, как и положено благородным дочерям, молча и безропотно принимала. А в груди разгорается пожар негодования и протеста – совсем неприемлемое чувство для скромной принцессы – вызванный подстрекательским и страстным шепотом на ухо… До мурашек…
Темные круги залегли под самыми прекрасными глазами Киото – ночами она во власти аякаши, днем же в плену собственных дум. Продаваясь за золото, пусть и не по своей воле, отрекаясь от своих желаний во благо неизвестно кого, предаваясь бесстыдным грезам о мужчине – может ли она быть его достойна? Может ли быть вот так вожделенна? - Я хочу тебя… - он всегда искренен и прямолинеен. Как и положено Владыке Пандемониума, Нурарихёну.
Судорожный выдох вместо ответа – она боится. Не его – себя. Тонкие пальцы судорожно дергают пояс, и обидзиме летит на пол.
Восхищенный полувдох-полувыдох ёкая где-то за спиной – лестно. Нечеловеческие руки – ибо человек не может быть настолько совершенен – обнимают и прижимают к себе, помогая избавиться от тяжелого шелкового кимоно.
- Ты не пожалеешь, Ёхиме… - Уже…
Почему бы просто не пожить так, как хочется? Кажется, это слова того аякаши – ее мужа.
-
-
07.03.2012 в 12:16241 слово
Не пристало благородной девице принимать мужчину ночью. Даже такой продажной, как она. Даже ёкая. Но почему-то, хоть стыдливый румянец и расцветает на щеках, а губы шепчут: «Уходи!», – сама Ёхиме с каждой ночью позволяет нахальному аякаши все больше. Потому что он непреклонен. Потому что она – хочет.
Сердце стучит слабо и робко – а вдруг их поймают.
- Ты уже в клетке, Ёхиме… - вкрадчивый голос шепчет на ухо то, что девушка всегда знала, но, как и положено благородным дочерям, молча и безропотно принимала.
А в груди разгорается пожар негодования и протеста – совсем неприемлемое чувство для скромной принцессы – вызванный подстрекательским и страстным шепотом на ухо… До мурашек…
Темные круги залегли под самыми прекрасными глазами Киото – ночами она во власти аякаши, днем же в плену собственных дум. Продаваясь за золото, пусть и не по своей воле, отрекаясь от своих желаний во благо неизвестно кого, предаваясь бесстыдным грезам о мужчине – может ли она быть его достойна? Может ли быть вот так вожделенна?
- Я хочу тебя… - он всегда искренен и прямолинеен. Как и положено Владыке Пандемониума, Нурарихёну.
Судорожный выдох вместо ответа – она боится. Не его – себя.
Тонкие пальцы судорожно дергают пояс, и обидзиме летит на пол.
Восхищенный полувдох-полувыдох ёкая где-то за спиной – лестно. Нечеловеческие руки – ибо человек не может быть настолько совершенен – обнимают и прижимают к себе, помогая избавиться от тяжелого шелкового кимоно.
- Ты не пожалеешь, Ёхиме…
- Уже…
Почему бы просто не пожить так, как хочется? Кажется, это слова того аякаши – ее мужа.
-
-
07.03.2012 в 15:59З.
-
-
07.03.2012 в 18:02Гомен за корявость и спасибо за отзыв)
А.